Белла Ахмадулина Помню, как вижу, зрачки затемню

Помню — как вижу, зрачки затемню веками, вижу: о, как загорело все, что растет, и, как песнь, затяну имя земли и любви: Сакартвело.

Чуждое чудо, грузинская речь, Тереком буйствуй в теснине гортани, ах, я не выговорю — без предтеч крови, воспитанной теми горами.

Вас ли, о, вас ли, Шота и Важа, в предки не взять и родство опровергнуть? Ваше — во мне, если в почву вошла косточка, — выйдет она на поверхность.

Слепы уста мои, где поводырь, чтобы мой голос впотьмах порезвился? Леса ли оклик услышу, воды ль — кажется: вот говорят по-грузински.

Как я люблю, славянин и простак, недосягаемость скороговорки, помнишь: лягушки в болоте… О, как мучают горло предгорья, пригорки

грамоты той, чьи вершины в снегу Ушбы надменней. О, вздор альпенштока! Гмерто, ужель никогда не смогу высказать то — несказанное что-то?

Только во сне — велика и чиста, словно снега, разрастаюсь и рею, сколько хочу, услаждаю уста речью грузинской, грузинскою речью…