Алексей Сурков Возвращение

День к вечеру клонился. Чуть дрожа, Зной обтекал сухого пепла горы. Поодаль от пустого блиндажа Привал разбили под стеной сапёры.

Пшено варилось в чёрных котелках, На дно мучнистым слоем оседая. С двухлетним мальчуганом на руках К нам подошла крестьянка молодая.

Огонь лизал промасленную жесть, Косматился, играл меж котелками. Ребенок плакал: — Мама… хлебца… есть... И пар ловил опухшими руками.

Мне очень трудно продолжать рассказ, Мне сердце жгут слова ребячьи эти. Мы все отцы. У каждого из нас Остались дома маленькие дети.

Что б ты ни делал, где бы ты ни жил, Их образы встают как из тумана. Сапёр миноискатель отложил, Сухарь и сахар вынул из кармана.

Я видел, как сапёр от слёз ослеп, Когда ребенок и смеясь, и плача, Схватив ручонками солдатский хлеб, Его жевать поспешно, жадно начал.

Ты не забудешь никогда, солдат, Опухшие, бессильные ручонки, Блуждающий, совсем не детский взгляд И синий ротик этого мальчонки.

Твой горький труд его от смерти спас, Вернул для жизни щупленькое тело. Тебе и мне, и каждому из нас Страна прощать обиды не велела.

Когда ты немца встретишь за рекой, В такой же вот блиндажной чёрной яме, И ничего не будет под рукой, Ты в глотку немца вцепишься зубами.

Ты будешь грызть, терзая и душа, Пока не станет он белее мела, Пока его разбойная душа, Душа гадюки, не покинет тела.