Алексей Плещеев Она и он

Ему всё мило было в ней: И смех ребяческий, и ласки, Ее голубенькие глазки, И пряди светлые кудрей.

Мирился он с своей судьбой, Когда к плечу его, бывало, Ласкаясь, тихо припадала Она головкой молодой.

Целуя чистое чело И гибкий стан обвив рукою, Он говорил: «На мир с тобою Смотрю я честно и светло.

Ты дух мой слабый извлекла Из бездны страшного паденья; Звездою яркою спасенья Ты в небесах моих взошла.

Отныне были б без тебя Мне дни мои невыносимы; Тоской безвыходной томимый, Сошел бы в землю я, любя!»

На речи нежные она Могла ответить лишь слезами И не «клялася небесами» Навеки быть ему верна.

Она, без клятв, без громких слов, Всю жизнь любить его умела; Она пошла за милым смело, Покинув свой родимый кров.

Он был хорош. Лицо его Следы носило жизни бурной. Сначала света блеск мишурный Любил он более всего;

Хоть, может быть, и не блистал Он там звездой первостепенной И обращался с ним надменно Иной сиятельный нахал,

Но сердце женское не раз Умел пленить он речью страстной; И были все мужья согласны, Что он опасен, как Ловлас.

В любви он видел жизни цель, Бросал, потом опять влюблялся; С одним соперником стрелялся И сослан был он за дуэль.

Развратом, картами, вином Он услаждал тоску изгнанья И, небольшое состоянье Убив, остался голяком.

Тогда-то он сошелся с ней; Его ума она сначала Боялась всё — не понимала Его возвышенных речей.

Как дикий цвет в полях, цвела Она, цены себе не зная; Ей странно было, как такая Степнячка нравиться могла;

Да и кому еще притом? Ему, который там, в столице, Конечно, не с одною львицей Великосветской был знаком.

Он победить в ней этот страх Старался нежностью покорной; Большую опытность, бесспорно, Имел в сердечных он делах.

И говорил он так умно! А отличить в наш век, и сразу, От чувства искреннего фразу Сердцам наивным мудрено!

И в Петербург с собой увез Ее он из глуши печальной; С ним в путь она пустилась дальный Без горьких жалоб и без слез.

Он представлял друзьям своим Ее с торжествовавшим взором; Друзья все поздравляли хором Его с сокровищем таким.

Как был доволен он и рад, Когда знакомые артисты, Бывало, этот облик чистый С головкой грёзовской сравнят!

Одна беда: своим трудом Обоим жить им приходилось; Она без устали трудилась, Сидела ночи за шитьем;

А он… он места всё искал, Но, получив ответ повсюду Один: «Иметь в виду вас буду», Пока сложивши руки ждал.

Хоть он на связи прошлых лет Считать имел бы основанье, Но в этот раз ему вниманья Не оказал холодный свет.

Уверен я, известно вам, Читатель мой, что очень трудно В столице нашей многолюдной Себя пристроить беднякам.

Себе отказывать во всем Он не привык. Среди лишений, Грошовых счетов, огорчений Нередко желчь кипела в нем.

Купить хотел бы он своей Подруге пышные наряды, Чтобы завистливые взгляды Привлечь, когда идет он с ней.

Ему хотелось побывать В любимой опере, в балете; Порой хотелось даже в свете Блеснуть любезностью опять.

Во сне он часто видел бал; Гремел оркестр, блистали свечи, И кто-то пламенные речи Ему под музыку шептал…

Но что же делала она? Ей не мечтался говор бальный: Зажжет себе огарок сальный И шьет сидит, не зная сна,

Чтоб только он доволен был, Клясть перестал судьбы нападки; Чтоб завтра свежие перчатки Себе к гулянью он купил.

Она была так весела, Как бы нужды не знала гнета; Лишь красота, казалось, что-то Немного блекнуть начала.

Но наконец — хвала судьбе (Я отношу сей случай к чудным) — Местечко с жалованьем скудным Нашел приятель наш себе.

И стал он в должность каждый день Ходить и там строчить бумаги; Но ненадолго в нем отваги Хватило… не осилил лень!

И, тяготясь своим трудом, Он стал твердить: «Нет, право, мечи Приказным быть чернорабочим, Каким-то упряжным волом.

Не снился мне такой удел! Доволен будет им не каждый; Моя душа томится жаждой Иных, полезных миру дел!»

Но если правду говорить, Он к делу годен был не слишком; И не таким, как он, умишкам Дела великие творить!

И становились всё тошней Ему служебные занятья; Всё чаще сыпал он проклятья И на судьбу, и на людей!

И даже той он не щадил — Когда домой к себе, бывало, Придет сердитый и усталый, — Кому милее жизни был!

Не раз бросал в лицо упрек Он ей в минуту озлобленья, Хотя потом просил прощенья И у ее валялся ног.

То, чем душа была больна, У ней не изливалось в пенях; И по ночам лишь на коленях Молилась пламенно она.

А он всё думал об одном: «Когда ж мне счастье улыбнется? Иль в должность целый век придется Мне шляться п_о

Ужели буду поглощен Я весь чиновничества тиной И в месяц двадцать два с полтиной Брать целый век я обречен!»

Желанье благ пережитых В груди его всё возрастало, И он во что бы то ни стало Поклялся вновь добиться их.

Давно известно нам из книг, Что человеку с силой воли Возможно всё. Так мудрено ли, Что цели скоро он достиг.

Достиг… но не путем труда; Ведь по привычкам был он барин, А этот путь неблагодарен В отчизне нашей, господа!

Он часто льстил себя мечтой, Что, говорить умея плавно, Он, верно б, был оратор славный Иль адвокат в стране иной.

Увы! не то ему судил И бед и радостей виновник, Капризный рок. Один сановник Тогда в столице нашей жил.

Хотя у старца голова Была сединами покрыта, Но называла волокитой Его стоустая молва.

И точно, от семьи тайком (Имел детей он и супругу) Завел он нежную подругу И ей купил в Коломне дом.

Связь эта длилась много лет, И дочь была плодом их страсти, Хоть, признаюсь, темно отчасти, Кто произвел ее на свет.

Ее любил он: исполнял Он дочки каждую затею И обещался дать за нею Довольно круглый капитал.

Охота страшная была У ней отведать жизни брачной; Но, к сожалению, невзрачной Ее природа создала.

Хотя подчас пускала в ход Она румяна и белила, Но женихов не находила, А ей уж шел двадцатый год.

Она училась кой-чему, Но не могла прочесть без скуки Двух слов: не нравились науки Ее небойкому уму.

Боялась мать, чтобы греха Какого с дочкой не случилось, — И к старцу с просьбой обратилась Скорей найти ей жениха.

Примерным старец был отцом И, много времени не тратя, Искать усердно начал зятя В обширном ведомстве своем.

И наш приятель там служил; Фигурой стройной, смелым взором, Изящным светским разговором Он тотчас старца поразил,

И старец был ужасно рад, Что сей чиновник интересный Живет себе в каморке тесной, Что беден он и не женат.

К себе он на дом звал его И там однажды, в кабинете, Открыл ему, что на примете Имел невесту для него;

Что не красавица она, Но обладает состояньем, Притом с отличным воспитаньем, И будет добрая жена.

Отвесил наш герой поклон, И с восхищенным старцем вместе На смотр к назначенной невесте Поехать согласился он.

Невеста юная гостей Ждала с тоской нетерпеливой; Жених изящный и красивый Давно во сне являлся ей.

Когда ж предстал ей наяву, Ее он просто озадачил; Ей стало жаль, что не назначил Он где-нибудь ей рандеву.

Что не сошлись они тайком В саду, в аллее темной, длинной, А здесь, в гостиной этой, чинно Сидят, и даже не вдвоем…

Сбылся ее заветный сон, Его мечты сбывались тоже; Так дожидаться им чего же? Вопрос о браке был решен.

Но в душу страх ему проник: Как объяснить подруге прежней? А объясненье неизбежней Всё становилось каждый миг.

И этот страх преодолеть Не в силах будучи, из дому Он скрылся раз… Она к знакомой Пошла в тот вечер посидеть.

Когда ж назад она пришла И, победив свою дремоту, Хотела взяться за работу, — Письмо на столике нашла.

Рукой дрожащею печать Она в испуге надломила, Прочла… Слезы не проронила И тихо села на кровать…

И просидела так она Вплоть до утра, храня молчанье, Как будто скорби изваянье, И недвижима, и бледна.

Он ей поведал коротк_о_, Что в нем уж нету прежней страсти. Что чувства все не в нашей власти И с сердцем сладить нелегко.

Ну, словом, он сумел мотив Найти достаточный измене И кончил нежно, в нотабене Подруге помощь предложив.

Но вот уж розовым лучом К ней утро в комнатку блеснуло: Она очнулась и взглянула Глазами мутными кругом.

У ней, казалось, на лице Уж нет отчаянья и тени; Привстала… дверь толкнула в сени И очутилась на крыльце.

Всё спало. Даже в мелочной Лавчонке не было продажи, И не гремели экипажи Еще по пыльной мостовой.

С крыльца сошла она и вот Куда-то улицей пустою Идет поспешною стопою, Не озирался идет.

Дома и церкви перед ней Громадно высились… но скоро Пошли лачуги да заборы, А там застава, даль полей…

Минуя фабрик дымных ряд, Кладбища тесные могилы, Она идет, идет… и силы Ей изменить уже хотят.

Ей темя жжет полдневный зной, Томят ее усталость, голод… А сердце словно тяжкий молот Стучит у ней в груди больной.

Переступать она с трудом Могла — подкашивались ноги… И вдруг упала средь дороги, Как колос, срезанный серпом…

Купцом проезжим найдена, Она в ближайший стан попалась; И при допросе оказалось, Что сумасшедшая она.

А наш приятель получил Довольно выгодное место И с некрасивою невестой, Спустя неделю, в брак вступил.

Я видел раз, как их несла В коляске модной серых пара, — И пожалел лишенных дара Свои обделывать дела!

* Это старая история… Г. Гейне (нем.).

1862