Лев Мей Притча пророка Нафана

В венце и в порфире, и в ризе виссонной, Внезапно покинув чертог благовонный, Где смирна курилась в кадилах невольников, Где яства дымились пред сонмом состольников И в винах сверкали рубин и янтарь, Где струны псалтирные славили бога,— На кровлю чертога Взошел псалмопевец и царь.

Взошел он — пред господом мира и брани Воздеть покаянно могучие длани За кровь, пролитую в борьбе с аммонитами, Взошел примириться молитвой с убитыми — По воле престолодержавной его Стоял еще гибнувший окрест Раббава Весь полк Иоава, А брань началась ни с чего.

И к небу возвел он орлиное око И долу склонил: перед взором далеко Стремилася ввысь синева бесконечная, И зрелась в ней Сила и Воля предвечная… Смутился, вниз глянул — и дрогнул… В саду, Вся в огненных брызгах, что змейка речная, Жена молодая, Купаясь, плыла по пруду…

Ревниво поднявшись кругом вертограда, Как евнух докучный, стояла ограда; Ревнивей ограды, шатрами зелеными Ливанские кедры срослись с кинамонами; Маслина ветвями склойялася низ; Все солнцем прогретое, ярко — цветное, Сочилось алоэ, И капал смолой кипарис.

Очей от купальщицы царь не отводит; И вот она на берег смело выходит. Тряхнула кудрями, что крыльями черными, И капли посыпались крупными зернами По гибкому стану и смуглым плечам; Дрожат ее перси, как две голубицы; Прильнули ресницы К горячим и влажным щекам.

Рабыня ей стелет ковер пурпуровый, Младые красы облекает в покровы, На кудри льет мирра струю благовонную… И царь посылает спросить приближенную: «Кто женщина эта?» И молвит раба: «Она от колена и рода Хеттии, Супруга Урии, Элиама дочь, Бэт — Шэба».

И близкие слуги, по царскому слову, Красавицу вводят в ложницу цареву, И только наутро, пред светлой денницею, Еврейка рассталася с пышной ложницею И вышла так тайно, как тайно вошла… Но вскоре царя извещает: «К рабыне Будь милостив ныне: Под сердцем она понесла».

И ревностью сердце Давида вскипело; Задумал он злое и темное дело… Урию из стана позвал к себе лестию И встретил дарами, почетом и честию, И два дня Урия в дворце пировал; На третий был снова с израильской ратью: С ним царь, за печатью, Письмо к Иоаву послал.

Написано было царем Иоаву: «Приблизься немедля всем станом к Раббаву, Но ближе всех прочих пред силою вражею Пусть станет Урия с немногою стражею — Ты прочь отступи и оставь одного: Пусть будет он смят и задавлен врагами, И пусть под мечами Погибнет и стража его».

И вождь Иоав перед силою вражей Поставил Урию с немногою стражей, С мужами, в бою и на брани несмелыми, А сам отступил перед первыми стрелами К наметам и ставкам своим боевым. И вышли из града толпой аммониты, И были убиты Урия и отроки с ним.

И горько жена по Урии рыдала, Но вдовьего плача пора миновала, И царь за женой посылает приспешников… Да бог правосудный преследует грешников, Порочное сердце во гневе разит Под самою сенью царева чертога, А господа бога Прогневал собою Давид.

И бог вдохновляет Нафана — пророка… Предстал сердцеведец пред царское око И молвил: «Прийми от меня челобитную, Яви мне всю правду свою неумытную И суд изреки мне по правде своей, Да буду наставлен моим господином… Во граде едином Знавал я двух неких мужей.

Один был богатый, другой был убогой… И было добра у богатого много, И стад и овец у него было множество, А бедному труд, нищета и убожество Достались на долю, и с нивы гнала Его полуночь, а будила денница, И только ягница Одна у него и была.

Купил он ее и берег и лелеял; Для ней и орал он, для ней он и сеял; С его сыновьями росла и питалася, Из чаши семейной его утолялася; Как дочь, засыпала на лоне его; Была ему так же любовна, как дети, И не бы ло в свете Дороже ему ничего…

Богатый, что лев пресыщенный в берлоге… Но вот к нему путник заходит с дороги — И жаль богачу уделить ото многого, А силою взял он ягницу убогого, Зарезать велел и подать на обед… Что скажет владыка и как он рассудит?» Давид: «И не будет, И не было казни, и нет

Для этого мужа: кровь крови на муже!» Нафан ему: «Царь, поступаешь ты хуже! Похитил у бедного радость единую И пролил предательски кровь неповинную: Урию поставил под вражеский меч И силой жену его взводишь на ложе! О боже мой, боже! Где суд твой, и правда, и речь?

На нас и на чадах они, и над нами!.. Царь, бог возвещает моими устами: Твое отроча, беззаконно рожденное, Умрет беззаконно, как все беззаконное… Тебя охраняя, и чтя, и любя, Погиб от тебя же твой раб и твой воин… Ты смерти достоин. Но сын твой умрет за тебя».

И пал псалмопевец, рыдая, на ложе, И к богу воззвал он: «Помилуй мя, боже, Помилуй! Зане я и прах и ничтожество, Зане, милосердый, щедрот твоих множество И милость твоя не скудеет вовек. Суди же раба твоего благосклонно: Зачат беззаконно, Рожден во грехах человек.

Предстал перед суд твой всестрашный и правый Твой раб недостойный, убийца лукавый: Воздай мне за зло мое, боже, сторицею, Казни, но наставь вездесущей десницею! Наставь меня, боже, на правом пути, Зерно упованья внедри в маловерце, Очисти мне сердце, Душевную тьму освети!»

И долго молил он, рыдая на ложе: «Помилуй мя, боже, помилуй мя, боже!» И сын его умер… С тоской несказанною Давид преклонился главою венчанною, Но бог псалмопевца — царя и раба — Простил, осенив его царское лоно… Простил: Соломона Царю родила Бэт — Шэба.