Федерико Гарсиа Лорка Баллада июльского дня

Серебряные колокольцы у волов на шее.

— Дитя из снега и солнца, куда путь держишь?

— Иду нарвать маргариток на луг приветный.

— Но луг отсюда далеко и полон теней.

— Любовь моя не боится теней и ветра.

— Бойся солнца, дитя из солнца и снега.

— В моих волосах погасло оно навеки.

— Белоликая, кто же ты? Твой путь неведом.

— Я из ключей кристальных, из любви вечной.

Серебряные колокольцы у волов на шее.

— А что у тебя на губах так ярко светит?

— Звезда, что зажег любимый в жизни и в смерти.

— А что у тебя на груди острою веткой?

— Меч, что носил любимый в жизни и в смерти.

— А что в глазах твоих черных гордым блеском?

— Мои печальные думы, что ранят сердце.

— Зачем на тебе накидка чернее смерти?

— Ах, вдовушка я, и нету меня грустнее!

Грущу я по графу Лавру из детской песни,

тому, кто из рола Лавров самый первый.

— Кого же ты ищешь здесь, раз его нету?

— Тело того, кто из Лавров самый первый.

— А может, ты ищешь любовь душой неверной? Если ты ищешь любовь, дай бог, встретишь.

— Люблю я одни звезды в дальнем небе, ищу одного друга в жизни и в смерти.

— Друг твой на дне глубоко, дитя из снега, укрыт гвоздикой и дроком, тоскою вечной.

— О, рыцарь далеких странствий, кипарисной тени, хочу тебе лунною ночью душу вверить.

— Мечтательная Изида, без меда песни, что льешь на уста ребенка свою легенду, тебе я в дар предлагаю нежное сердце, израненное очами других женщин.

— Рыцарь речей любезных, прощай навеки. Ищу я того, кто из Лавров был самый первый.

— Прощай же, спящая роза, цветок весенний, идешь ты к любви верной, а я к смерти.

Серебряные колокольцы у волов на шее.

Пускай истекает кровью мое сердце!