Сергей Гандлевский За Москва-рекой в полуподвале
Две-три ноты в нестройном порядке…
Б.К.
За Москва-рекой в полуподвале Жил высокого роста блондин. Мы б его помянули едва ли, Кабы только не случай один.
Он вставал удивительно поздно. Кое-как расставался со сном. Батарея хрипела гриппозно. Белый день грохотал за окном.
Выпив чашку холодного чаю, Съев арахиса полную горсть, Он повязывал шарф, напевая, Брал с крюка стариковскую трость.
Был он молод. С лохматой собакой Выходил в переулки Москвы. Каждый вправе героя гулякой Окрестить. Так и было, увы.
Раз, когда он осеннею ночью Интересную книгу читал, Некто белый, незримый воочью, Знак смятенья над ним начертал.
С той поры временами гуляка Различал под бесплотным перстом По веленью незримого знака Два-три звука в порядке простом.
Две-три ноты, но сколько свободы! Как кружилась его голова! А погода сменяла погоду, Снег ложился, вставала трава.
Белый день грохотал неустанно, Заставая его в неглиже. Наш герой различал фортепьяно На высоком одном этаже.
И бедняга в догадках терялся: Кто проклятье его разгадал? А мотив между тем повторялся, Кто-то сверху ночами играл.
Он дознался. Под кровлей покатой Жили врозь от людей вдалеке Злой старик с шевелюрой косматой, Рядом — девушка в сером платке.
Он внушил себе (разве представишь? И откуда надежды взялись?), Что напевы медлительных клавиш Под руками ее родились.
В день веселой женитьбы героя От души веселился народ. Ели первое, ели второе, А на третье сварили компот.
Славный праздник слегка омрачался, Хотя «Горько» летело окрест, — Злой старик в одночасье скончался, И гудел похоронный оркестр.
Геликоны, литавры, тромбоны. Спал герой, захмелев за столом. Вновь литавры, опять геликоны — Две-три ноты в порядке простом.
Вот он спит. По январскому полю На громадном летит скакуне. Видит маленький город, дотоле Он такого не видел во сне.
Видит ратушу, круг циферблата, Трех овчарок в глубоком снегу. И к нему подбегают ребята Взапуски, хохоча на бегу.
Сзади псы, утопая в кюветах, Притащили дары для него: Три письма в разноцветных конвертах — Вот вам слезы с лица моего!
А под небом заснеженных кровель, Привнося глубину в эту высь, С циферблатом на ратуше вровень Две-три птицы цепочкой. Проснись!
Он проснулся. Открытая книга. Ночь осенняя. Сырость с небес. В полутемной каморке — ни сдвига. Слышно только от мига до мига: Ре-ре-соль-ре-соль-ре-до-диез.
1977
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Комментарии читателей