Иван Дмитриев Ружье и Заяц

Трусливых наберешь немало От скорохода до щенка; Но Зайца никого трусливей не бывало: Увидя он Ружье, которое лежало В ногах у спящего стрелка, Так испугался, Что даже и бежать с душою не собрался, А только сжался И, уши на спину, моргая носом, ждет, Что вмиг Ружье убьет. Проходит полчаса — перун еще не грянул. Прошел и час — перун молчит, А Заяц веселей глядит; Потом, поободрясь, воспрянул, Бросает любопытный взгляд — Прыжок вперед, прыжок назад — И наконец к Ружью подходит. «Так это, — говорит, — на Зайца страх наводит? Посмотрим ближе… да оно Как мертвое лежит, не говоря ни слова! Ага! хозяин спит — так и Ружье равно Бессильно, как лоза, без помощи другова». Сказавши это, Заяц мой В минуту стал и сам герой: Храбрится и Ружье уж лапою толкает. «Прочь, бедна тварь! — Ружье молчанье прерывает. — Или не знаешь ты, что я, лишь захочу, Сейчас тебя в ничто за дерзость преврачу? От грома моего и Лев победоносный, И кровожадный Тигр со трепетом бегут; Беги и ты, зверек несносный! Иль молнии мои тебя сожгут». — «Не так-то строго! — От Зайца был Ружью ответ. — Ведь ныне умудрился свет, И между зайцами трусливых уж не много. Ты страшно лишь в руках стрелка, а без него — Ты ничего».

Ничто и ты, закон! — подумает читатель, — Когда не бодрствует, но дремлет председатель.

1803