Дмитрий Быков Прощай, Эммануэль

Давно не нов, но, видимо, силен, Французский сериал, покрытый славой, Пока еще способен удержать В сопящем напряженьи зальчик душный. Новоарбатский видеосалон Был переполнен публикой прыщавой. Эммануэль! Не стану унижать Твоей красы иронией бездушной.

Ведь здесь и мы с приятелем! И вот Мелькают сокровенные изгибы, Как Блок весьма двусмысленно писал О переулках северной столицы, И стон любви из-под лазурных вод, Где в это время трахаются рыбы, Возносится к лазурным небесам, Где в это время трахаются птицы.

Все трахается! Стройные самцы Фланируют, как гордые олени, И самки — какова и ты сама — Проходят, словно трепетные лани. Твои предплечья и твои сосцы, Твои ладони и твои колени Способны хоть кого свести с ума И превратить в раба твоих желаний.

Она дает. Художник не берет. Ему не позволяют убежденья. Увы, что не дозволено быку, Тем брезгует пресыщенный Юпитер. Подростки выделяют едкий пот, Поскольку их приводит в возбужденье Одно сползанье камеры к соску Или произнесенье слова «клитор».

О, как я понимаю их! Зане Любая стадия необходима. И я, мои прекрасные, и я Сжигал за ползатяжки сигарету, Когда подруга не звонила мне, Когда любовь казалась несводима К абортам, ссорам, поискам жилья И осознанью, что другого нету.

Но миновало время дискотек, Полночных бдений в сладком карауле, Пора случайных стычек, беглых драк,- Прошла моя пора беситься с жиру. Пора другим оставить свой ночлег. Другие будут пить «Напареули», А мне уже пора любить коньяк, Переходя впоследствии к кефиру.

Что нам Эммануэль, мой бедный друг! Что нам осталось? — суета, морока, Бессонница, набор дежурных тем, — Все варево обыденности, в целом. Что наша жизнь! Какой порочный круг! В ней даже нет нормального порока, — Есть только круг, порочный разве тем, Что кривоват и со смещенным центром.

Банальных унижений череда, — Какая отрезвляющая клизма! Кина не будет; данники любви — Невольники, но не любви, а чести. Какая это стыдная беда — Высокая болезнь инфантилизма! Ужели впрямь ты у меня в крови И коль пройдешь, то лишь со мною вместе!

Но бесполезен всякий монолог. Рассудок не рассудит, но остудит. Мы заслужили. По делам и честь. Мы жили бесполетно и убого. Ужели это вправду потолок?! Ужели больше ничего не будет?! Ужели будет только то, что есть, И вечный страх — не хуже, ради Бога?!

Мой путь дальнейший ясен и ежу. Я буду жить, дыша и плешивея, Но пряное дыхание весны Всегда туманит голову мужчине. Красотка! Я тебе не подхожу. Я человек эпохи Москвошвея. Смотри, на мне топорщатся штаны, Но совершенно по другой причине!

Расходимся. Висит осенний дым. О сумерки, какое время суток! Люблю не свет, не тьму, но светотьму И этот запах, горький и свободный. Отстав от тех и не пристав к другим, Я вечно занимаю промежуток. Мне крайности чужды. И потому Мой вечный возраст — возраст переходный.

Расплывчатые контуры, досель Отчетливые, зыблются и тают: Подросток, бьющий друга по плечу, Фонарный столб, кумир на постаменте… Мы будем жить. Прощай, Эммануэль. Прощай! Надежды юношей питают. И я бы их поел, да не хочу, Но больше ничего в ассортименте.