Роберт Бёрнс

Роберт Бёрнс Из поэмы «Святая ярмарка»

Был день воскресный так хорош. Все было лету радо. Я шел в поля взглянуть на рожь И подышать прохладой.

Большое солнце в этот миг Вставало, как с постели. Резвились зайцы — прыг да прыг

И жаворонки пели В тот ясный день.

Бродил я, радостью дыша И вглядываясь в дали, Как вдруг три женщины, спеша, Мне путь перебежали.

На двух был черный шерстяной Наряд — назло природе. На третьей был наряд цветной По моде, по погоде В тот летний день.

Две первых были меж собой, Как близнецы, похожи Унылым видом, худобой И мрачною одежей.

А третья козочкой шальной Попрыгивала весело И вдруг присела предо мной И мне поклон отвесила В тот яркий день.

Я шляпу снял и произнес: — Я вас припоминаю, Но извините за вопрос, — Как звать вас, я не знаю.

С кивком задорным головы, Смеясь, она сказала: — Со мною заповедей вы Нарушили немало В досужий день!

Я — ваша Радость, я — Игра, А это — Лицемерье, И рядом с ней — ее сестра, Глухое Суеверье.

Давайте в Мохлин мы пойдем И, если две сестрицы Идут на ярмарку, найдем Предлог повеселиться Мы в этот день.

— Нет, я пойду сперва домой И праздничную смену — Сюртук и новый галстук мой — Для ярмарки надену.

Поспел я к завтраку как раз, Надел костюм воскресный. А уж на праздник в этот час Спешил народ окрестный В тот шумный день.

Трусили фермеры верхом, Шли батраки оравой. И молодежь одним прыжком Брала в пути канавы.

Бежали в праздничных шелках Девицы-босоножки, Несли сыры они в руках И сдобные лепешки В тот добрый день.

Монетку бросить был я рад В тарелку с медью мелкою, Но, уловив святоши взгляд, Бросаю две в тарелку я.

Я в загородку заглянул. Народ шумит, хлопочет, Несет скамейку, доску, стул, А кто и лясы точит В свободный день.

Для знати выстроен навес (Изменчива погода!). А вот стоит вертушка Джесс, Мигая всем у входа.

Ее подружки сели в ряд, — Без них какая ярмарка! А там ткачи сидят, галдят (Из города Кильмарнока). Пришел их день!

Здесь кто вздыхает о грехах, Кто в гневе шлет проклятья Тем, кто измазал впопыхах Их праздничные платья.

Кто сверху смотрит на других Высокомерным взглядом, А кто веселых щеголих Зовет усесться рядом В привольный день.

Но бесконечно счастлив тот, Кто, отыскав два места, Местечко рядышком займет С подругой иль невестой.

Глядишь, рука его легла За ней — на спинку стула, Лотом ей шею обняла, А там на грудь скользнула В тот чудный день.

Уселась публика и ждет. Ни суеты, ни шума. Вот Моди речь держать идет, Унылый и угрюмый.

Он целый час пугает нас Десницею господнею. Сам дьявол от его гримас Сбежал бы в преисподнюю В столь грозный день.

Толкуя нам один, другой И третий тезис веры, Он гневно топает ногой, Волнуясь свыше меры.

Распутника и гордеца Громит курносый пастырь И жжет отступников сердца, Как самый жгучий пластырь, В тот страшный день.

Но вот встают сердито с мест Земные наши судьи. И впрямь, — кому не надоест Такое словоблудье!

Речь произносит мистер Смит, Но люд благочестивый, Уже не слушая, спешит К холодным бочкам пива В столь жаркий день…

В избранном Добавить в избранное Подождите...

Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:

Комментарии читателей

    Если в тексте ошибка, выделите полностью слово с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter, чтобы сообщить.