Андрей Белый Опала

Посвящается А. А. Блоку

Блестящие ходят персоны, повсюду фаянс и фарфор, расписаны нежно плафоны, музыка приветствует с хор.

А в окнах для взора угодный, прилежно разбитый цветник. В своем кабинете дородный и статный сидит временщик.

В расшитом камзоле, при шпаге, в андреевском ордене он. Придворный, принесший бумаги, отвесил глубокий поклон,—

Приветливый, ясный, речистый, отдавшийся важным делам. Сановник платочек душистый кусает, прижавши к устам.

Докладам внимает он мудро, Вдруг перстнем ударил о стол. И с буклей посыпалась пудра на золотом шитый камзол.

«Для вас, государь мой, не тайна, что можете вы пострадать: и вот я прошу чрезвычайно сию неисправность изъять…»

Лицо утонуло средь кружев. Кричит, раскрасневшись: «Ну что ж!.. Татищев, Шувалов, Бестужев — у нас есть немало вельмож —

Коль вы не исправны, законы блюсти я доверю другим… Повсюду, повсюду препоны моим начинаньям благим!..»

И, гневно поднявшись, отваги исполненный, быстро исчез. Блеснул его перстень и шпаги украшенный пышно эфес.

Идет побледневший придворный… Напудренный щеголь в лорнет глядит — любопытный, притворный: «Что с вами? Лица на вас нет…

В опале?. Назначен Бестужев?» Главу опустил — и молчит. Вкруг море камзолов и кружев, волнуясь, докучно шумит.

Блестящие ходят персоны, музыка приветствует с хор, окраскою нежной плафоны ласкают пресыщенный взор.