Джордж Гордон Байрон К Тирзе

Ни камень там, где ты зарыта, Ни надпись языком немым Не скажут, где твой прах… Забыта! Иль не забыта — лишь одним.

В морях, на корабле бегущем Я нес любовь сквозь все года. Нас жизнь и Прошлым и Грядущим Хотела сблизить… Никогда!

Я отплывал. Я ждал — хоть взглядом Ты скажешь: «Мы навек друзья!» Была бы легче боль — и ядом Не стала бы тоска моя.

Когда часы текли к кончине, Когда без мук она пришла, Того, кто верен и доныне, Ужель ты сердцем не ждала?

Как мной, была ль ты кем любима? И кто в последний горький час Следил, как смерть неумолимо Туманит блеск прекрасных глаз?

Когда же от земной печали Ты отошла в иной приют, Чьи слезы по щекам бежали, Как по моим они бегут?

И как не плакать! О, виденья Тех зал, тех башен, где с тобой Я знал и слезы умиленья, Еще не кинут в даль судьбой,

И взгляд, незримый для другого, И смех, в глазах мелькавший вдруг, И мысль, понятную без слова, И дрожь соединенных рук,

И робкий поцелуй, которым Дарит Любовь, смиряя Страсть, Когда пред ясным, чистым взором Желанье вмиг теряет власть,

И речи звук, вливавший радость, Когда я был угрюм и тих, И этих райских песен сладость, Которой нет в устах других.

Залог, что мы тогда носили, — Где твой? — на сердце мной храним. Страданье нес я без усилий И в первый раз клонюсь под ним.

Оставив мне лишь кубок яда, Ушла ты рано в мир другой, И нет возврата, — и не надо, Когда лишь там, в гробу, покой.

Но если чистых душ селенья Того, кто чужд пороку, ждут, О, дай мне часть благословенья И вырви из юдольных пут.

И научи терпеть, прощая, — Таким был ранним твой урок, Такой была любовь земная, Что встреча в небе — наш залог.