Джордж Гордон Байрон

Джордж Гордон Байрон Ирландская аватара

Не зарыта Брауншвейга умершая дочь, Не свершен еще скорбный обряд похорон, А Георг уже мчится ирландцам помочь: Как жену свою, любит Ирландию он.

Правда, канули в вечность былые года, Тех недолгих, но радужных лет благодать, Когда в Эрине Вольность жила — и когда Не умели ирландцы ее предавать;

Нынче Вольности нет: уничтожен сенат, Хоть осталась сенатского замка стена, — На отрепьях католика цепи звенят, Голодна и нища островная страна;

Эмигрант, покидая родимый очаг, Под цепей ниспадающих тягостный звон Застывает на бреге с тоскою в очах: Жаль оставить темницу, в которой рожден!

А Георг? Как невиданный Левиафан, Он всплывает, крутую волну поборов; Высылайте ж навстречу, почтив его сан, Легионы рабов и полки поваров!

Вот он, юный монарх на десятке шестом, — Он трилистник на шляпу свою нацепил; О, когда б этим свежим зеленым листом Он не шляпу, а душу свою осенил!

Если б сердце сухое могло расцвести, Если б радости цвет он из сердца исторг, Я сказал бы: «О Вольность, ирландцам прости Эту пляску в цепях, этот рабский восторг!»

За ирландцев не в силах печаль побороть, Я стыжусь, что их дух так смутился и пал! Будь хоть богом Георг, — а ведь он не господь! — От такого холопства и он бы бежал!

Верноподданный Эрин, беги по пятам За монархом, и славя его и хваля! Нет, не так поступал твой суровый Граттан, Нет, не так бы он встретил теперь короля.

О Граттан! Солнце славы взошло над тобой, Сердцем прям ты и прост был, делами велик, Демосфен преклонился бы перед тобой, Побежденным признал бы себя напрямик!

В Риме некогда мудрый сиял Цицерон, Но не Туллий один был реформы творцом, — А Граттан твой, восстав из могилы времен, Был один твоего возрожденья отцом.

Как Орфей, он искусством зверей укрощал, Прометеев огонь зажигал он в сердцах, Злобный голос тиранства пред ним умолкал, Гнусных чудищ порока он втаптывал в прах.

Но вернемся же к деспотам вновь и к рабам. Вон он, пир средь голодных, безумство средь мук. Но к чему этот праздничный шум? Или вам Столь приятен цепей чуть ослабленных звук?

Бедный Эрин! Украсивши стены дворца Мишурой позлащенной твоей нищеты, Ты напомнил мне траты банкрота-купца! Царь грядет! Но дождешься ли милостей ты?

Если ж вырвешь уступку, — какой же в ней толк! С бою Вольность берут, добывают в бою: Никогда не бывало, чтоб яростный волк Отдавал добровольно добычу свою.

Тварь любая живет по природе своей, Угнетать и царить — королевская роль, В том друг другу сродни властелины людей — И блистательный Цезарь и жалкий король.

В свой парадный мундир облачайся, Фингал, Ты ж, О’Коннел, таланты монарха хваля, Докажи, что напрасно народ презирал Своего новоявленного короля.

О Фингал, о железе ирландских оков Не напомнил тебе твоей ленты атлас? Иль той лентой прочнее, чем толпы рабов, Прославлявших Георга, ты связан сейчас?

О, давайте хоромы ему возведем! Всяк пусть лепту несет — даже нищий с сумой… За усердье Георг вам отплатит потом Новым домом работным и новой тюрьмой!

Накрывайте ж Вителлию стол для пиров, Чтобы он обжирался, не лопнет пока! Чтоб в веках прославлял собутыльников рев Из Георгов — четвертого дурака!

Стонут крепкие доски под бременем блюд, А кругом — разливанное море вина. И столетьями стонет Ирландии люд, Хлещет кровь, как хлестала и прежде она!

Не один этот деспот страною хвалим! Одесную воссел его верный Сеян; Это Кэстелри! Идолом станет другим Проклинаемый всеми подлец и тиран.

Чем гордишься, Ирландия?! Лучше красней: Это ты породила такое дитя! Ты ж ликуешь, за гибель своих сыновей Славословьями гадине этой платя.

Нет в нем мужества, чести, хоть проблеск один Был бы в темной душе, но и проблеска нет! Неужели и впрямь он Ирландии сын, На Ирландской земле появился на свет?

О Ирландия! видно, пословица лжет, Будто гадов твоя не рождает земля: Вот гадюка, что кольца холодные вьет, Пригреваясь на жирной груди короля!

Пей, пируй, подольщайся к имеющим власть, — Много лет твои плечи сгибала беда, Но теперь еще ниже решилась ты пасть, Прославляя тиранов своих без стыда.

Я свой голос за Вольность твою поднимал, Мои руки готовы к суровой борьбе, Я всем сердцем не раз за тебя трепетал, Эрин, знай — мое сердце открыто тебе!

Да, тебя я любил, хоть отчизной своей Край иной называл… Не померкла любовь! Патриотов твоих, твоих лучших людей, Я оплакивал прежде — не плачу я вновь.

Пала ты, но покой твоим воинам дан: Не проснутся, позор искупившие твой, Шеридан твой, и Кэрран, и славный Граттан, Вожаки отгремевших ораторских войн!

Им в английской земле, под доской гробовой, Не слышна свистопляска дневных твоих злоб: Свежий дерн не раздавит тяжелой стопой Ни тиран, ни лобзающий цепи холоп!

Я завидовал, Эрин, твоим храбрецам, Хоть в цепях был их остров и гений гоним; Я завидовал жарким ирландским сердцам, А теперь я завидую мертвым твоим!

Я тебя презираю, ирландская чернь! Трепеща, пресмыкалась ты, множа грехи! Гнев мой правый способны развеять теперь Только слава Граттана да Мура стихи!

В избранном Добавить в избранное Подождите...

Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:

Комментарии читателей

    Если в тексте ошибка, выделите полностью слово с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter, чтобы сообщить.