Анна Баркова Вера Фингер

1

Ветер мартовский, мартовский ветер Обещает большой ледоход. А сидящего в пышной карете Смерть преследует, ловит, ждет.

Вот он едет. И жмется в кучи Любопытный и робкий народ. И осанистый царский кучер Величаво глядит вперед.

Он не видит, что девушка нежная, Но с упрямым не девичьим лбом, Вверх взметнула руку мятежную С мирным знаменем, белым платком. 2

Ни зевакой, ни бойкой торговкой Ты на месте том не была. Только ум и рука твоя ловкая Это дело в проекте вела.

Эх вы, русские наши проекты На убийство, на правду, на ложь! Открывая новую секту, Мы готовим для веры чертеж.

Не была там, но дело направила И дала указанье судьбе. Там ты самых близких оставила, Самых близких и милых тебе.

А потом вашу жизнь, и свободу, И кровавую славную быль Пронизал, припечатал на годы Петропавловский острый шпиль.

А потом всё затихло и замерло, Притаилась, как хищник, мгла. В Шлиссельбургских секретных камерах Жизнь созрела и отцвела.

А потом, после крепости, — ссылка. Переезды, патетика встреч, Чьи-то речи, звучащие пылко, И усталость надломленных плеч.

Жутко, дико в открытом пространстве, В одиночке спокойно шагнешь. И среди европейских странствий Била страшная русская дрожь.

Но тревожили бомбы террора Тех, кто мирным покоился сном, Ночь глухую российских просторов Озаряя мгновенным огнем.

Да, у вас появился наследник, Не прямой и не цельный, как вы. Ваша вера — и новые бредни, Холод сердца и страсть головы.

Вам, упорным, простым и чистым, Были странно порой далеки Эти страстные шахматисты, Математики, игроки.

Властолюбцы, иезуиты, Конспирации мрачной рабы, Всех своих предававшие скрыто На крутых подъемах борьбы.

В сатанинских бомбовых взрывах Воплощал он народный гнев, — Он, загадочный, молчаливый, Гениальный предатель Азеф. 3

Но не вы, не они. Кто-то третий Русь народную крепко взнуздал, Бунт народный расчислил, разметил И гранитом разлив оковал.

Он империю грозную создал, Не видала такой земля. Загорелись кровавые звезды На смирившихся башнях Кремля.

И предательских подвигов жажда Обуяла внезапно сердца, И следил друг за другом каждый У дверей, у окна, у крыльца.

Страха ради, ради награды Зашушукала скользкая гнусь. Круг девятый Дантова ада Заселила советская Русь.

Ты молчала. И поступью мерной Сквозь сгустившийся красный туман Шла к последним товарищам верным В клуб музейных политкаторжан.

Но тебе в открытом пространстве Было дико и страшно, как встарь. В глубине твоих сонных странствий Появлялся убитый царь.

И шептала с мертвой улыбкой Ненавистная прежде тень: «Вот ты видишь, он был ошибкой, Этот мартовский судный день.

Вы взорвали меня и трон мой, Но не рабство сердец и умов, Вот ты видишь, рождаются сонмы Небывалых новых рабов».

Просыпалась ты словно в агонии, Задыхаясь в постельном гробу, С поздней завистью к участи Сони, И к веревке ее, и столбу.

1950